Сатирическая антиутопия написана Карелом Чапеком в 1935 году, в период бурных событий 20-го века: капитализм в своём индустриальном размахе достиг тупика в тогдашнем своём развитии, и выход за границы этой проблемы был возможен уже только через войну. В романе недвусмысленно указывается именно на этот путь решения мировой проблемы, у истоков которой находилась человеческая ненасытность.
Чапек использует в романе разные стили – бытописание, приключения, журналистская хроника, пересказы научных и философских эссе; присутствует масса сатирических и пародийных моментов…
…На одном из океанических островов старый капитан обнаруживает и приручает странных морских существ для ловли жемчуга. В попытке расширить свой промысел он привлекает представителей бизнеса, у которых уже свои планы на простоватых, работоспособным и многочисленных саламандр – начинается их нещадная и повальная эксплуатация. За непродолжительное время мир вошёл в экономический подъём, количество товаров и услуг, а также качество жизни выросло заметно, но при этом быстроразмножающиеся и получающие новые знания саламандры начинают требовать у людей своё. Они начинают подкапывать береговые линии континентов, создавая для себя отмели – сферу своего обитания, при этом территории суши вместе с городами разрушаются и уходят под воду… Повествование останавливается на том, что под воду уже ушла пятая часть земной поверхности, и этот процесс продолжается. Автор оставляет только немного оптимизма в том, что у саламандр может произойти конфликт внутри своего племени, и это отвлечёт их от полного уничтожения человечества.
Здесь во многом прослеживается намёк на вскармливаемые буржуазной Европой фашистские силы, но если провести параллели сегодняшнего дня, то в саламандрах можно увидеть нынешнее эксплуатируемое и чуждое Европе сословие, – а именно, т.н. гастарбайтеров «цивилизованного мира», желающих всё сильнее заявить о себе, требуя права, но сохраняя свой образ жизни. Не является ли для наших современников «Война с саламандрами» таким же предупреждением, как тогда в 1930-е годы?
В антиутопическом мире «Войны с саламандрами» доминирующую роль выполняет однородное общество, где каждый равен каждому. Это является альтернативой для предполагаемого общества будущего, построенного по строго иерархическому принципу, как, например, у Олдоса Хаксли.
Перевод с чешского А. Гуровича
…Образованный человек всегда распознает, где чёрт, а где животное.
11
Как известно, чем более высокое положение занимает человек, тем меньше написано на его дверной дощечке.
30
– Я думаю, что ты не должна была показываться им в таком виде…
Мисс Ли слегка обиделась.
– Что здесь такого? Сразу видно, Эйб, что ты не артист…
На острове артистка обнажённой посылала саламандрам воздушные поцелуи, решив, что понравилась им. 69
В трудные минуты женщины проявляют удивительную лояльность друг к другу, например, когда решаются вопросы одевания.
72
Местные жители утверждают, что это животное (которое они, между прочим, считают ядовитым) впервые появилось здесь лишь шесть – восемь лет тому назад. Они уверяют, будто «морские черти» умеют говорить (!) и строят в населяемых ими бухтах целые системы из насыпей и плотин; будто в их бухтах вода в течение всего года бывает такой спокойной, как в аквариуме; будто они роют для себя под водой норы и проходы длиною в десятки метров, где и находятся в течение дня, а ночью якобы воруют на полях сладкие пататы и ямс, а также похищают у людей мотыги и другие орудия. Вообще люди их не любят и даже боятся; во многих случаях жители предпочли перебраться в другие места.
Из первых описаний саламандр, 84
Названная саламандра умеет читать, но только вечерние газеты. Интересуется теми же вопросами, что и средний англичанин, и реагирует на них подобным же образом, то есть в соответствии с общепринятыми, традиционными взглядами. Её духовная жизнь – поскольку можно говорить о такой – ограничивается мнениями и представлениями, распространёнными в настоящий момент среди широкой публики.Или, наоборот, средний гражданин соответствует саламандре Andrias Scheuchzeri, живущей в зоопарке. 94
Не исключено, что природа имела большие виды на эту саламандру, что ей предстояло развиваться всё дальше и дальше, всё выше и выше – кто знает, до каких пределов?Мысли и предположения профессора Угера, 105
Это недоразвившееся животное внезапно попадает в новую, несравненно более благоприятную для него среду; скрученная пружина распрямляется… С каким жизненным порывом, с каким миоценовым размахом и рвением устремляется Andrias по пути развития! С какой лихорадочной поспешностью навёрстывает он сотни тысяч и миллионы лет, упущенные в его эволюции! Мыслимо ли, чтобы он удовольствовался той стадией развития, на которой находится сейчас? И кто может ныне сказать, каких высот достигнет он при том мощном размахе своей эволюции, свидетелями которой мы являемся, – ибо он стоит ещё только на пороге этой эволюции и лишь готовится устремиться вверх!
Мысли и предположения профессора Угера, 106
…Да, мы действительно вступаем в царство Утопии. Да, друзья мои, мы уже находимся в нём! Нам остаётся обдумать техническую сторону вопроса о будущности саламандр…
Г.Х. Бонди на общем собрании акционеров Тихоокеанской Экспортной Компании. Исходит из того, что эксплуатация саламандр улучшила качество жизни людей, 117
… Оплодотворение у Андриаса [вид этих саламандр] происходит не путём совокупления и даже не путём излияния молок на яйца, а посредством того, что можно назвать половой средой. […] представляющей собой самостоятельное звено между партеногенезом и размножением путём половых сношений.
…в действительности же самец не является отцом головастиков, а всего-навсего совершенно безличным химическим фактором, создающим половую среду, которая и есть единственная оплодотворяющая сила.
Из очерка «О половой жизни саламандр», 123
«Если не считать петушиной горделивости, – продолжает Чарльз Дж. Пауэлл, – природа у большинства животных видов наделила превосходством жизненных сил именно самок. Самцы существуют для собственного удовольствия и для того, чтобы убивать: это надменные и хвастливые одиночки, тогда как самки представляют сам род во всей его силе и со всеми свойственными ему добродетелями. У Андриаса (и частично у человека) соотношение в корне иное, образование общности самцов и мужской солидарности сообщает самцу явное биологическое превосходство; и самцы определяют развитие этих видов в гораздо большей степени, чем самки. Быть может, именно благодаря такому исключительно мужскому направления развития у Андриаса столь сильно проявляются технические, то есть типично мужские способности. Андриас – прирождённый техник со склонностью к массовому труду; эти вторичные мужские половые признаки, то есть технический талант и склонность к организации, развиваются в нём на наших глазах так быстро и успешно, что можно было бы говорить о чудесах природы, если бы мы не знали, сколь могучим жизненным фактором являются именно половые детерминанты. Andrias Scheuchzeri – это animal faber (искусное существо, лат.), и, возможно, уже в ближайшее время он превзойдёт в области техники самого человека – причём исключительно в силу того природного факта, что он создал сообщество самцов в чистом виде».
Из очерка «О половой жизни саламандр», 127
Теперь его жизнь имела смысл, ибо это была жизнь коллекционера. Вечер за вечером он разбирал и перечитывал свои вырезки под снисходительным взглядом пани Повондровой, которая знала, что каждый мужчина – отчасти сумасшедший и отчасти ребёнок; пусть лучше забавляется своими вырезками, чем ходит в пивную и играет в карты. Она даже очистила в комоде место для его коробок, которые он сам смастерил для своей коллекции. Можно ли большего требовать от жены и хозяйки?
Про увлечение газетными вырезками про саламандр пана Повондры, 131
Пароход линии «Индиан Стар» наскочил в мадрасском порту на лодку, перевозившую около сорока туземцев. Лодка тотчас пошла ко дну. Прежде чем успели снарядить полицейский катер, на помощь утопающим поспешили саламандры, занятые очисткой порта от наносов, и благополучно доставили на берег тридцать шесть человек. Одна из саламандр спасла трёх женщин и двух детей. В награду за этот подвиг саламандры получили от местных властей письменную благодарность в непромокаемом футляре.
Из новостей, 137
Есть люди, которые расшифровывают название S-Trade (торговля саламандрами) как Slave-Trade, то есть работорговля. Ну что же! Как объективные наблюдатели мы можем сказать, что, если бы старая работорговля была так хорошо организована и так безупречна с гигиенической точки зрения, как теперешняя торговля саламандрами, мы могли бы только поздравить рабов.
Из описания торговли саламандрами, 144
Словом, казалось, пали последние преграды, которыми мировой океан ограничивал размах человеческой деятельности; настала радостная эпоха потрясающих технических замыслов: человек осознал, что только теперь становится Хозяином Мира – благодаря саламандрам, которые вышли на мировую арену в нужный момент и, так сказать, по исторической необходимости. Спору нет – саламандры не могли бы распространиться в таких невиданных масштабах, если бы наш век, век техники, не подготовил для них столько рабочих задач и такого обширного поля для постоянного их использования. Будущее Рабочих Моря, казалось, было теперь обеспечено на долгие столетия.
150
«Мы съели в таком [варёном или тушёном] виде саламандру по имени Ганс, это было умное развитое животное, отличавшееся большими способностями к научной работе; оно работало в отделении д-ра Хинкеля в качестве лаборанта, и ему можно было доверять самые тонкие химические анализы. Мы подолгу беседовали с ним в свободные вечера, забавляясь его ненасытной любознательностью. К сожалению, нам пришлось расстаться с нашим Гансом, так как он ослеп после моих экспериментов с трепанацией черепа. Мясо у него было тёмное и ноздреватое, но не вызвало никаких неприятных последствий. Не подлежит сомнению, что в военное время саламадровое мясо может служить желательной и дешёвой заменой говядины.»
Житейская история исследователя Вурмана, 157
Есть ли у саламандр душа?
Вместе с моим другом достопочтенным Х. Б. Бертрамом я наблюдал саламандр в течение довольно долгого времени на строительстве мола в Адене, два или три раза мы даже говорили с ними, но не нашли у них никакого намёка на высшие чувства, то есть такие, как Честь, Вера, Патриотизм или Спортивный Дух. А что же ещё, спрашивается, можем мы с полным правом назвать дущой?
Truly yours colonel Джон У. Бриттон
Я никогда не видал саламандры, но уверен, что у созданий, не имеющих своей музыки, нет и души.
Тосканини
Души у них безусловно, нет. В этом они сходны с человеком.
Ваш Бернард Шоу
158, 159
Итак, великая сенсационность саламандр довольно скоро потускнела; её место заняло нечто другое, до известной степени более солидное, а именно – Саламандровый Вопрос. Застрельщиком Саламандрового Вопроса – как это не раз случалось в истории человеческого прогресса – оказалась женщина. Это была мадам Луиза Циммерман, директриса пансиона для девиц в Лозанне, которая с необычайной энергией и неостывающим пылом проповедовала по всему свету свой благородный лозунг: «Дайте саламандрам систематическое школьное образование!» … «Подобно тому как римская культура погибла от вторжения варваров, точно также погибнет и наша цивилизация, если она окажется островом среди моря духовно угнетённых существ, которым закрыт доступ к высшим идеалам современного человечества», – так пророчески взывала она на шести тысячах трёхстах пятидесяти семи лекциях, прочитанных ею во всех женских клубах Европы и Америки, а также в Японии, Китае, Турции и других местах.
159, 160
…Просмоленные заборы, тянущиеся часто на сотни километров вдоль берега моря, использовались и в воспитательных целях: во всю длину их покрывали надписями и лозунгами, полезными для саламандр, как например:
ВАШ ТРУД – ВАШ УСПЕХ
ЦЕНИТЕ КАЖДУЮ СЕКУНДУ!
СУТКИ СОСТОЯТ ВСЕГО ИЗ 86 400 СЕКУНД!
ЦЕННОСТЬ КАЖДОГО ИЗМЕРЯЕТСЯ ЕГО ТРУДОМ!
ОДИН МЕТР ДАМБЫ ВЫ МОЖЕТЕ ВОЗДВИГНУТЬ ЗА 57 МИНУТ!
КТО ТРУДИТСЯ – ТОТ СЛУЖИТ ВСЕМ!
КТО НЕ РАБОТАЕТ – ТОТ НЕ ЕСТ!
174
Популярный философ Георг Секвенц сочинил даже специальную религию для саламандр, высшим и главнейшим догматом которой была вера в Великого Саламандра. Правда, это учение совсем не привилось у саламандр, зато нашло очень много приверженцев среди людей, особенно в больших городах, где в короткий срок появилось множество тайных храмов саламандрового культа.
180
Мы, правда, чрезвычайно мало знаем о внутренних делах саламандр, но, судя по некоторым признакам (например, по найденным трупам саламандр с откушенными носами и головами), под морской гладью долгое время свирепствовал яростный и затяжной идейный спор между старосаламандрами и младосаламандрами. Младосаламандры стояли, видимо, за прогресс без всяких преград и ограничений, заявляя, что под водой надо перенять материковую культуру целиком со всеми её достижениями, не исключаяя футбола, флирта, фашизма и половых извращений. Наоборот, старосаламандры, по-видимому, консервативно цеплялись за природные свойства саламандр и не хотели отречься от старых добрых животных привычек и инстинктов; они несомненно осуждали лихорадочную погоню за всякими новшествами и видели в ней признаки упадка и измену саламандровым идеалам предков и, конечно, возмущались также чужеродными влияниями, которыми слепо подчиняется теперешняя развращённая молодёжь, и спрашивали, достойно ли гордых и самолюбивых саламандр это обезьянье подражание людям.
Мы можем себе представить, что выдвигались громкие лозунги, вроде: «Назад к миоцену! Долой всякое очеловечивание! На бой за нерушимую саламандренность!» и т.д.
194
Никогда ещё в истории человечества не производилось, не строилось и не зарабатывалось столько, как в эту великую эпоху. Да, ничего не скажешь: вместе с саламандрами в мир явился гигантский прогресс, некий новый идеал, именуемый Количество. «Мы люди Саламандрового Века», – говорилось тогда с обоснованной гордостью; куда до него обветшалому Человеческому Веку с его медлительной, мелочной, бесполезной вознёй, которую называли культурой, искусством, чистой наукой или как там ещё! Подлинные сознательные люди Саламандрового Века не станут уже тратить время на размышления о Сути Вещей; им хватает дела с одним их количеством и массовым производством. Беспрестанное увеличение производства и потребления – вот всё будущее мира; а посему – пусть будет ещё больше саламандр, чтобы ещё больше произвести продукции и ещё больше сожрать! Попросту говоря, саламандры – это Множественность; их эпохальная заслуга в том, что их так много. Только теперь дано человеческому разуму работать в полную силу, ибо он работает в огромных масштабах, в условиях, когда производительная мощность доведена до предела, а обороты капиталов достигли рекорда; короче, настала великая эпоха.
Так чего же ещё не хватает, чтобы действительно настал Счастливый Новый Век всеобщей удовлетворённости и процветания? Что может помешать осуществлению желанной Утопии, в которой объединились бы все эти победы техника, открывая всё дальше и дальше, до бесконечности, великолепные возможности ещё больше увеличивать благосостояние людей и усердие саламандр?
Честное слово, ничего! Ибо отныне деловые отношения с саламандрами будут увенчаны проницательностью, достойной государственных деятелей, которые заранее позаботятся о том, чтобы колёса Нового Века никогда не скрипели.
196, 197
– Мировая война обязательно будет, чтобы государства могли поделить между собой море. Но мы останемся нейтральными, чтобы поставлять другим и всё такое.
Пан Повондра, 203
Тем временем крестьяне громили налоговые управления и жандармские участки, а один особенно непопулярный сборщик налогов был повешен на фонаре с надписью: «Долой саламандр!»
Народные волнения, вызванные конфликтом с саламандрами, 219
Через несколько лет после возникновения первых саламандровых колоний в Северном и Балтийском морях немецкий исследователь д-р Ганс Тюринг установил, что балтийская саламандра – очевидно, под влиянием среды – отличается некоторыми особыми физическими признаками; она якобы несколько светлее, ходит прямее, и её френологический индекс свидетельствует о том, что у неё более узкий и продолговатый череп, чем у других саламандр. Эта разновидность получила название der Nordmolch или der Edelmolch [северная или благородная саламандра] …
Вслед за тем и германская печать начала усердно заниматься балтийской саламандрой. Главным образом подчёркивалось, что именно под влиянием немецкой среды эта саламандра превратилась в особый и притом высший расовый тип, который природа, бесспорно, поставила над всеми другими саламандрами. Германская печать с презрением писала о дегенеративных средиземноморских саламандрах, вырождающихся физически и морально, о диких тропических саламандрах и вообще о низших, варварских и звероподобных саламандрах других наций.
Саламандры-арийцы, 221
Из работы Вольфа Мейнерта «Закат человечества» (Untergang der Menschheit)
Вольф Мейнерт беспощадно анализировал душевное состояние современного мира, эту смесь страха и ненависти, недоверия и мании величия, цинизма и малодушия. Одним словом – отчаяние, кратко резюмировал Вольф Мейнерт. Типичные признаки конца. Моральная агония.
Встаёт вопрос: способен ли человек быть счастливым, и был ли он когда-нибудь способен на это? Человек – несомненно, как каждое живое существо; но человечество – никогда. Всё несчастье человека в том, что ему предопределено было стать человечеством; или в том, что он стал человечеством слишком поздно, когда он уже непоправимо дифференцировался на нации, расы, веры, сословия и классы, на богатых и бедных, на культурных и некультурных, на поработителей и порабощённых. Сгоните в одно стадо лошадей, волков, овец и кошек, лисиц, медведей и коз; заприте их в одном загоне, заставьте их жить в этом неестественном соединении, которое мы называем Обществом, и исполнять общие для всех правила жизни; это будет несчастное, недовольное, разобщённое стадо, в котором ни одна божья тварь не будет себя чувствовать на месте. Вот вам вполне точный образ огромного и безнадёжно разнородного стада, называемого человечеством. Нации, сословия, классы не могут долго сосуществовать, не задевая друг друга и не тяготясь друг другом до полного отвращения; они могут жить или в вечной изоляции друг от друга, – что было возможно лишь до тех пор, пока мир был для них достаточно велик, – или в борьбе друг с другом, в борьбе не на жизнь, а на смерть. Для биологических человеческих групп, таких, как раса, нация или класс, существует единственный естественный путь к блаженному состоянию ничем не нарушаемой однородности: надо расчистить место для себя, истребив других.
Мы обзавелись слишком многими доктринами и обязательствами, которыми оберегаем «других», вместо того чтобы от них избавиться; мы выдумали кодекс нравственности, права человека, договоры, законы, равенство, гуманность и прочее; мы создали некую фикцию человечества, понятие объединяющее и нас и «других» в воображаемом «высшем единстве».
Какая ошибка! Нравственный закон мы поставили выше биологического. Мы нарушили величайшую естественную предпосылку всякой общности: только однородное общество может быть счастливым. И это вполне достижимое благо мы принесли в жертву великой, но неосуществимой мечте: создать единое человечество и установить единый строй для людей всех наций, классов и уровней жизни. То была великодушная глупость. То была единственная в своём роде достойная уважения попытка человека подняться над самим собой. И за этот свой предельный идеализм род людской расплачивается ныне неизбежным распадом.
Процесс, в ходе которого человек пытается как-то организовать себя в человечество, столь же древен, как сама цивилизация, как первые законы и первые общины; и если человечество в итоге после долгих тысячелетий, добилось лишь того, что пропасти между расами, нациями, классами и мировоззрениями стали такими глубокими, бездонными, как сейчас, то уже не стоит закрывать глаза на тот факт, что злополучная историческая попытка сплотить всех людей в некое человечество потерпела окончательное и трагическое крушение.
В конце концов мы уже начинаем осознавать это: отсюда эти попытки и замыслы организовать человеческое общество иначе, с помощью радикального освобождения места для одной нации, одного класса или одной религии. Но кто может сказать, насколько глубоко проникли в нас микробы неизлечимой болезни дифференцирования? Рано или поздно любое мнимооднородное целое неизбежно расколется вновь, превратившись в скопление разноречивых интересов, партий, сословий и так далее, которые или снова начнут подавлять друг друга, или будут страдать от своего сосуществования. Нет никакого выхода. Мы движемся по заколдованному кругу; но развитие не может вечно кружиться на одном месте. Об этом позаботилась сама природа, освободив на свете место для саламандр.
…
Если не считать некоторых незначительных отклонений, саламандры представляют собой единое грандиозное и однородное целое; они не создали до сих пор резких делений на племена, языки, нации, государства, религии, классы или касты; среди них нет господ и рабов, свободных и несвободных, богатых и бедных; правда между ними существуют различия, определяемые разделением труда, но по существу это однородная, монолитная масса, состоящая, так сказать, из одинаковых зёрен, – масса, во всех частях одинаково биологически примитивная, одинаково бедно наделённая дарами природы, одинаково угнетённая, с одинаково низким жизненным уровнем.
…
Мы видим, что они совершенно не нуждаются ни в одной из тех вещей, в которых человек ищет успокоения и облегчения от метафизического ужаса и страха перед жизнью; они обходятся без философии, без веры в загробную жизнь и без искусства; они не знают, что такое фантазия, юмор, мистическое чувство, мечта, игра; они насквозь проникнуты реализмом.
Нам людям, они столь же чужды, как муравьи или сельди; они отличаются от этих существ только тем, что приспособились к другой жизненной среде так, как устраиваются собаки в человеческих жилищах; они не могут прожить без неё, но от этого они не перестают быть тем, чем они являются: весьма примитивным и мало дифференцированным семейством животных. Они довольствуются тем, что живут и размножаются; они могут даже быть вполне счастливы, так как их не тревожит ощущение какого-либо неравенства. Они совершенно однородны.
…
На нашей планете не хватит места для двух сил, каждая из которых стремится овладеть всем миром. Одна из них должна будет уступить. Какая именно – это мы уже знаем.
…
С биологической необходимостью и в согласии с логикой истории вытекает, что саламандры, будучи угнетёнными, должны будут освободиться; будучи однородными, они должны будут объединиться; превратившись, таким образом, в величайшую силу, которую когда-либо видел мир, они неминуемо должны будут захватить мировое господство. Думаете, они настолько безумны, чтобы пощадить тогда человека?
…
Они станут наследниками всей человеческой цивилизации; в их руки попадёт всё, что мы делали или пытались сделать, желая покорить мир; но они действовали бы против самих себя, если бы захотели вместе с этим наследством принять и нас. Они должны избавиться от людей, если хотят сохранить свою однородность. Если бы они поступили иначе, то рано или поздно мы заразили бы их своей разрушительной двойственностью: создавать различия и страдать от них.
…
Нет сомнений, что мир саламандр будет счастливее, чем был мир людей; это будет единый гомогенный мир, подвластный единому духу. Саламандры не будут отличаться друг от друга языком, мировоззрением, религией или потребностями. Не будет между ними неравенства в культурном уровне, не будет классовых противоречий – останется лишь разделение труда. У них нет ни господ, ни рабов, ибо все они станут служить лишь Великому Коллективу Саламандр – вот их бог, владыка, работодатель и духовный вождь. Будет лишь одна нация с единым уровнем. И мир этот будет лучше и совершеннее, чем был наш. Это – единственно возможный Счастливый Новый Мир.
Отсылка к Освальду Шпенглеру и его работе «Закат Европы». Здесь предполагается будущее, как однородный гомогенный мир, но не иерархический, как у Хаксли, 227-231
Из анонимного памфлета «ИКС предостерегает»
…Трудно представить себе, что именно саламандры могли бы или хотели потребовать от людей. Они не могут жить на суше, а мы совершенно не в состоянии помешать их образу жизни под водой.
…
Граница между землёй и водой очерчена более резко, чем до сих пор: наша земля соприкасается с их водой. Мы могли бы прекрасно жить всё время в стороне друг от друга, обмениваясь лишь определёнными продуктами и услугами; но трудно избавиться от гнетущего ощущения, что это едва удастся. Почему?
Я не могу привести никаких определённых доводов; но это ощущение не исчезает; это как бы предчувствие, что в один прекрасный день сами воды поднимутся против земли чтобы разрешить вопрос – кто кого.
…
Я почувствовал б бы огромное облегчение, если бы саламандры выступили с какими-нибудь претензиями к людям – тогда с ними можно было бы по крайней мере договариваться, заключать разные концессии, соглашения и компромиссы: но их молчание – страшно.
…
Люди против саламандр! Пора уж формулировать это положение. Ведь, положа руку на сердце, нормальный человек инстинктивно ненавидит саламандр, питает к ним отвращение и… боится их.
…
Страшнее всего, что этот восприимчивый, глуповатый и самодовольный тип цивилизованной посредственности размножился в миллионах и миллиардах одинаковых единиц. Впрочем, нет, я ошибся: страшнее всего, что они достигли таких успехов. Они научились пользоваться машинами и арифметикой, и оказалось – этого достаточно, чтобы они сделались властителями своего мира. Они выбросили из человеческой цивилизации всё, что было лишено непосредственной полезности, всякую игру, фантазию, заветы старины; тем самым они лишили её всего, что было в ней человеческого, и усвоили только её оголённо-практическую, утилитарную, техническую сторону. И эта жалкая карикатура на человеческую цивилизацию изумительно процветает; она создаёт технические чудеса, перекраивает нашу планету и в конце концов начинает гипнотизировать само человечество. Фауст будет учиться тайнам преуспевающей посредственности у своего ученика и слуги! Одно из двух: или человечество столкнётся с саламандрами в борьбе не на жизнь, а на смерть, или же оно бесповоротно осаламандрится.
…
Но страшнее всего для нас, людей, не их численность и сила, а их торжествующая над всем неполноценность. Я не знаю, чего нам бояться больше: их человеческой цивилизованности или же их коварной, холодной, звериной, жестокости. Но когда одно соединится с другим, то получается нечто невообразимо кошмарное, почти дьявольское.
…
И анонимный апостол взывал:
Безумцы, перестаньте наконец кормить саламандр! ...
И перестаньте поставлять саламандрам оружие! ...
Пусть будет создана Лига наций против саламандр! …
234-238
– …Скажу тебе одну вещь: знаешь, кто даже теперь, когда пятая часть Европы уже потоплена, всё ещё доставляет саламандрам взрывчатые вещества, торпеды и свёрла? Знаешь, кто днём и ночью лихорадочно работает в лабораториях над изобретением ещё более эффективных машин и веществ, предназначенных разнести мир в дребезги? Знаешь, кто ссужает саламандр деньгами, кто финансирует Конец Света, весь этот новый всемирный потоп?
– Знаю. Все промышленные предприятия. Все банки. Все правительства.
– То-то же. Были бы только саламандры против людей – тогда ещё, наверное, что-нибудь можно было бы сделать: но люди против людей – этого брат, не остановишь.
Диалог автора с самим собой. 272
