Роман написан в 1890 году, действие происходит тогда же. В истории Британии это период правления королевы Виктории. К этому времени английская корона изрядно пограбила мир во всех его уголках, и наворованного хватило, чтобы в самой метрополии сформировалась не сильно толстая, но очень жирная прослойка аристократии – высшего света, в среде которого и развивается история, описанная Оскаром Уайльдом.
Главные действующие лица
Лорд Генри Уоттон – великосветский бездельник, эстетствующий сноб, манипулятор и мастер парадоксов. Речь его афористична (см. ниже) и наполнена порой противоположными смыслами. Познакомившись с Дорианом Греем, решил подчинить его своему влиянию, что, к сожалению, удалось.
Бэзил Холлуорд – художник, автор портрета Дориана Грея. Встретив юношу, был очарован его красотой, ставшей для него источником вдохновения для написания невероятного портрета. Будучи хорошим человеком, пытался остановить Дориана от нравственного разложения, но пал от его руки…
Дориан Грей – юноша из высшего света. Был красив и чист в помыслах, пока не попал в оборот к лорду Генри, который настроил его на идеалы вечной молодости, самолюбования и гедонизма. Но если для лорда Генри это было игрой и досужим мудрствованием, то Дориан Грей поверил в это и подчинил этому всего себя, реализуя самые дурные и порочные идеи, превратив свою жизнь в кошмар.
Несомненно, Оскар Уайльд, который сам лепил свою жизнь как произведение искусства, присутствует во всех трёх персонажах.
Образ «Портрета» прочно вошёл в мировую культуру как нечто принимающее на себя негатив и отводящее от его владельца старость, болезни, прочие невзгоды.
«Он тогда высказал безумное желание, чтобы портрет старел вместо него, а он оставался вечно молодым, чтобы его красота не поблекла, а печать страстей и пороков ложилась на лицо портрета» 114
Оскар Уайльд – помимо «Портрета» известен своими назидательными пьесами и сказками (а, собственно, история Дориана Грея и есть сказка-притча, развёрнутая до романа). Более того писатель известен своими афоризмами, которые живут даже уже в отрыве от своего автора. Многие крылатые фразы вышли из этого романа, предисловие к которому, например, состоит полностью из афоризмов (приведено здесь полностью).
Перевод с английского М. Абкиной
Афоризмы, цитаты, выдержки
ПРЕДИСЛОВИЕ
Художник – тот, кто создаёт прекрасное
Раскрыть людям себя и скрыть художника – вот к чему стремится искусство.
Критик – это тот, кто способен в новой форме или новыми средствами передать своё впечатление от прекрасного.
Высшая, как и низшая, форма критики – один из видов автобиографии.
Те, кто в прекрасном находят дурное, – люди испорченные, и притом испорченность не делает их привлекательными. Это большой грех.
Те, кто способен узреть в прекрасном его высокий смысл, – люди культурные. Они не безнадёжны.
Но избранник – тот, кто в прекрасном видит лишь одно: Красоту.
Нет книг нравственных и безнравственных. Есть книги хорошо написанные или написанные плохо. Вот и всё.
Ненависть девятнадцатого века к Реализму – это ярость Калибана, увидевшего себя в зеркале
Ненависть девятнадцатого века к Романтизму – это ярость Калибана, не находящего в зеркале своего отражения.
Для художника нравственная жизнь человека – лишь одна из тем его творчества. Этика же искусства – в совершенном применении несовершенных средств.
Художник не стремится что-то доказывать. Доказать можно даже неоспоримые истины.
Художник не моралист. Подобная склонность художника рождает непростительную манерность стиля.
Не приписывайте художнику нездоровых тенденций: ему дозволено изображать всё.
Мысль и Слово для художника – средства Искусства.
Порок и добродетель – материал для его творчества.
Если говорить о форме, – прообразом всех искусств является искусство музыканта. Если говорить о чувстве – искусство актёра.
Во всяком искусстве есть то, что лежит на поверхности, и символ.
Кто пытается проникнуть глубже поверхности, тот идёт на риск.
В сущности, Искусство – зеркало, отражающее того, кто в него смотрится, а вовсе не жизнь.
Если произведение искусства вызывает споры, – значит в нём есть нечто новое, сложное и значительное.
Пусть критики расходятся во мнениях, – художник остаётся верен себе.
Можно простить человеку, который делает нечто полезное, если только он этим восторгается. Тому же, кто создаёт бесполезное, единственным оправданием
служит лишь страстная любовь к своему творению.
Всякое искусство совершенно бесполезно.
Оскар Уайльд
29,30
– Если неприятно, когда о тебе много говорят, то ещё хуже – когда о тебе совсем не говорят.
Лорд Генри (дальше ЛГ), 32
Высоко развитый интеллект уже сам по себе некоторая аномалия, он нарушает гармонию лица. Как только человек начинает мыслить, у него непропорционально вытягивается нос или увеличивается лоб, или что-нибудь другое портит его лицо. Посмотри на выдающихся деятелей любой учёной профессии – как они уродливы!
…
Судя по портрету, твой таинственный молодой приятель, чьё имя ты упорно не хочешь называть, очарователен, – значит, он никогда ни о чём не думает.
ЛГ в разговоре с художником, 33
– Гораздо безопаснее ничем не отличаться от других. В этом мире всегда остаются в барыше глупцы и уроды. Они могут сидеть спокойно и смотреть на борьбу других. Им не дано узнать торжество побед, но зато они избавлены от горечи поражений.
Бэзил Холлуорд, художник в разговоре с лордом Генри, 33
– Самая обыкновенная безделица приобретает удивительный интерес, как только начинаешь скрывать её от людей.
Бэзил, не хочет раскрывать лорду Генри личность Дориана, портрет которого создал, 34
–…Ты забываешь, что я человек женатый, а в том и состоит единственная прелесть брака, что обеим сторонам неизбежно приходится изощряться во лжи.
ЛГ, 34
– Знаю, что быть естественным – это поза, и самая ненавистная людям поза!
ЛГ, 34
– Всякий портрет, написанный с любовью, – это, в сущности, портрет самого художника, а не того, кто ему позировал. Не его, а самого себя раскрывает на полотне художник. И я боюсь, что портрет выдаст тайну моей души. Поэтому я не хочу его выставлять.
Бэзил, 35
– Совесть и трусость, в сущности, одно и то же, Бэзил. «Совесть» – официальное название трусости, вот и всё.
ЛГ, 36
–…Ты любишь всех, а любить всех – значит не любить никого. Тебе все одинаково безразличны.
–…Я далеко неодинаково отношусь к людям. В близкие друзья выбираю себе людей красивых, в приятели – людей с хорошей репутацией, врагов завожу только умных. Тщательнее всего следует выбирать врагов. Среди моих недругов нет ни единого глупца. Все они – люди мыслящие, достаточно интеллигентные, и поэтому умеют меня ценить. Ты скажешь, что мой выбор объясняется тщеславием? Что ж, пожалуй, это верно.
Бэзил и лорд Генри, 38
–…Иногда я думаю, что в истории человечества есть только два важных момента. Первый – это появление в искусстве новых средств выражения, второй – появление в нём нового образа.
Бэзил, 39
–… Художник должен создавать прекрасные произведения искусства, не внося в них ничего из своей личной жизни.
Бэзил, 41
–…Как это ни печально, Гений, несомненно, долговечнее красоты. Поэтому-то мы так и стремимся сверх всякой меры развивать свой ум. В жестокой борьбе за существование мы хотим сохранить хоть что-нибудь устойчивое, прочное и начиняем голову фактами и всяким хламом в бессмысленной надежде удержать за собой место в жизни. Высокообразованный, сведущий человек – вот современный идеал. А мозг такого высокообразованного человека – это нечто страшное! Он подобен лавке антиквария, набитой всяким пыльным старьём, где каждая вещь оценена гораздо выше своей настоящей стоимости…
ЛГ, 41, 42
–…Тем, кто верен в любви, доступна лишь её банальная сущность. Трагедию же любви познают лишь те, кто изменяет.
ЛГ, 42
…Каждый восхваляет те добродетели, в которых ему самому нет надобности упражняться: богачи проповедуют бережливость, а бездельники красноречиво распространяются о великом значении труда.
Мысли ЛГ, 43
–…Влиять на другого человека – это значит передать ему свою душу. Он начнёт думать не своими мыслями, пылать не своими страстями. И добродетели у него будут не свои и грехи, – если предположить, что таковые вообще существуют, – будут заимствованные. Он станет отголоском чужой мелодии, актёром, выступающим в роли, которая не для него написана. Цель жизни – самовыражение. Проявить во всей полноте свою сущность – вот для чего мы живём. А в наш век люди стали бояться самих себя. Они забыли, что высший долг – это долг перед самим собой. Разумеется, они милосердны. Они накормят голодного, оденут нищего. Но их собственные души наги и умирают с голоду. Мы утратили мужество. А может быть, его у нас никогда и не было. Боязнь общественного мнения, эта основа морали, и страх перед богом, страх, на котором держится религия, – вот что властвует над нами.
…
Мне думается, что если бы каждый человек мог жить полной жизнью, давая волю каждому чувству и выражение каждой мысли, осуществляя свою мечту, – мир ощутил бы вновь такой мощный порыв к радости, что забыты были бы все болезни средневековья, и мы вернулись бы к идеалам эллинизма, а может быть, и к чему-то ещё более ценному и прекрасному. Но и самый смелый из нас боится самого себя. Самоотречение, этот трагический пережиток тех диких времён, когда люди себя калечили, омрачает нам жизнь. И мы расплачиваемся за это самоограничение. Всякое желание, которое мы стараемся подавить, бродит в нашей душе и отравляет нас. А согрешив, человек избавляется от влечения к греху, ибо осуществление – это путь к очищению. После этого остаются лишь воспоминания о наслаждении или сладострастие раскаяния. Единственный способ отделаться от искушения – уступить ему. А если вздумаешь бороться с ним, душу будет томить влечение к запретному, и тебя измучают желания, которые чудовищный закон, тобой же созданный, признал порочным и преступным…
Лорд Генри говорит Дориану Грею, 46,47
– Душу легче лечить ощущениями, а от ощущений лечит только душа.
ЛГ, 49
–…Молодость – единственное богатство, которое стоит беречь.
…
А Красота – один из видов Гения, она ещё выше Гения, ибо не требует понимания. Она – одно из великих явлений окружающего нас мира, как солнечный свет, или весна, или отражение в тёмных водах серебряного щита луны. Красота неоспорима. Она имеет высшее право на власть и делает царями тех, кто ею обладает.
…
Для меня Красота – чудо из чудес. Только пустые, ограниченные люди не судят по внешности. Подлинная тайна жизни заключена в зримом, а не в сокровенном… Да, мистер Грей, боги к вам милостивы. Но боги скоро отнимают то, что дают.
ЛГ, 50
– Всегда!.. Какое ужасное слово! Я содрогаюсь, когда слышу его. Его особенно любят женщины. Они портят всякий роман, стремясь, чтобы он длился вечно. Притом «всегда» – это пустое слово. Между капризом и «вечной любовью» разница только та, что каприз длится несколько дольше.
ЛГ, 52
– Как печально! Я состарюсь, стану противным уродом, а мой портрет будет вечно молод. Он никогда не станет старше, чем в этот июньский день… Ах, если бы могла быть наоборот! Если бы старел этот портрет, а я навсегда остался молодым! За это… за это я отдал бы всё на свете. Да, ничего не пожалел бы! Душу бы отдал за это!
Дориан Грей в момент продажи души за молодость, 54
– Как люди гонятся за постоянством!.. Господи, да ведь и в любви верность – это всецело вопрос физиологии, она ничуть не зависит от нашей воли. Люди молодые хотят быть верны – и не бывают, старики хотели бы изменять, но где уж им! Вот и всё.
ЛГ, 57
– Я сочувствую всему, кроме людского горя… Ему я сочувствовать не могу. Оно слишком безобразно, слишком ужасно и угнетает нас. Во всеобщем сочувствии к страданиям есть нечто в высшей степени нездоровое. Сочувствовать надо красоте, ярким краскам и радостям жизни. И как можно меньше говорить о тёмных её сторонах.
ЛГ, 67
– Чтобы вернуть молодость, стоит только повторить все её безумства.
ЛГ, 68
Он поставил себе за правило всегда опаздывать, считая, что пунктуальность – вор времени.
Про лорда Генри, 71
– В наше время люди всему знают цену, но понятия не имеют о подлинной ценности.
ЛГ, 73
– Мужчины женятся от усталости, женщины выходят замуж из любопытства. И тем и другим брак приносит разочарование.
ЛГ, 73
– Мой мальчик, женщины не бывают гениями. Они – декоративный пол. Им нечего сказать миру, но они говорят – и говорят премило. Женщина – это воплощение торжествующей над духом материи, мужчина же олицетворяет собой торжество мысли над моралью.
…
Я пришёл к выводу, что в основном женщины делятся на две категории: ненакрашенные и накрашенные.
…
Если женщина добилась того, что выглядит на десять лет моложе своей дочери, она этим вполне удовлетворяется.
ЛГ, 74
– В вас всегда будут влюбляться, и вы всегда будете влюблены в любовь. Grande passion [великая страсть (франц.)] – привилегия людей, которые проводят жизнь в праздности. Это единственное, на что способны нетрудящиеся классы.
ЛГ Дориану, 76
– Мой мальчик, поверхностными людьми я считаю как раз тех, кто любит только раз в жизни. Их так называемая верность, постоянство – лишь летаргия привычки или отсутствие воображения. Верность в любви, как и последовательность и неизменность мыслей, – это попросту доказательство бессилия... Верность! Когда-нибудь я займусь анализом этого чувства. В нём – жадность собственника. Многое мы охотно бросили бы, если бы не боязнь, что кто-нибудь другой это подберёт…
ЛГ Дориану, 76
– В искусстве, как и в политике, les grand-pères out toujours tort [деды всегда не правы (франц.)].
ЛГ, 76
–…Влюблённость начинается с того, что человек обманывает себя, а кончается тем, что он обманывает другого. Это и принято называть романом.
ЛГ, 78
– Талантливые люди живут своим творчеством, и поэтому сами по себе совсем не интересны. Великий поэт – подлинно великий – всегда оказывается самым прозаическим человеком. А второстепенные – обворожительные. Чем слабее их стихи, тем эффектнее наружность и манеры. Если человек выпустил сборник плохих сонетов, можно заранее сказать, что он совершенно неотразим. Он вносит в свою жизнь ту поэзию, которую не способен внести в свои стихи. А поэты другого рода изливают на бумаге поэзию, которую не имеют смелости внести в жизнь.
ЛГ, 82, 83
Именно те страсти, природу которых мы неверно понимаем, сильнее всего властвуют над нами. А слабее всего бывают чувства, происхождение которых нам понятно.
85
Женщины, защищаясь, всегда переходят в наступление. А их наступление часто кончается внезапной и необъяснимой сдачей.
89
В детстве мы любим родителей. Став взрослыми, судим их. И бывает, что мы их прощаем.
92
– Главный вред брака в том, что он вытравливает из человека эгоизм. А люди неэгоистичные бесцветны, они утрачивают свою индивидуальность. Правда, есть люди, которых брачная жизнь делает сложнее. Сохраняя своё «я», они дополняют его множеством чужих «я». Такой человек вынужден жить более чем одной жизнью и становится личностью высокоорганизованной, а это, я полагаю, и есть цель нашего существования. Кроме того, всякое переживание ценно, и что бы не говорили против брака, – это ведь, безусловно, какое-то новое переживание, новый опыт.
ЛГ, 99
– Быть хорошим – значит жить в согласии с самим собой… А кто принуждён жить в согласии с другими, тот бывает в разладе с самим собой. Своя жизнь – вот что самое главное. Филистеры или пуритане могут, если вам угодно, навязывать другим свои нравственные правила, но я утверждаю, что вмешиваться в жизнь наших ближних – вовсе не наше дело. Притом у индивидуализма, несомненно, более высокие цели. Современная мораль требует от нас, чтобы мы разделяли общепринятые понятия своей эпохи. Я же полагаю, что культурному человеку покорно принимать мерило своего времени ни в коем случае не следует, – это грубейшая форма безнравственности.
– Но согласись, Гарри, жизнь только для себя покупается слишком высокой ценой, – заметил художник.
– Да, в нынешние времена за всё приходится платить слишком дорого. Пожалуй, трагедия бедняков – в том, что только самоотречение им по средствам. Красивые грехи, как и красивые вещи, – привилегия богатых.
– За жизнь для себя расплачиваешься не деньгами, а другим.
– Чем же ещё, Бэзил?
– Ну, мне кажется, угрызениями совести, страданиями… сознанием своего морального падения.
Лорд Генри пожал плечами.
– Милый мой, средневековое искусство великолепно, но средневековые чувства и представления устарели. Конечно, для литературы они годятся, – но ведь для романа вообще годится только то, что в жизни уже вышло из употребления. Поверь, культурный человек никогда не раскаивается в том, что предавался наслаждениям, а человек некультурный не знает, что такое наслаждение.
– Я теперь знаю, что такое наслаждение, – воскликнул Дориан Грей. – Это – обожать кого-нибудь.
– Конечно, лучше обожать, чем быть предметом обожания, – отозвался лорд Генри, выбирая себе фрукты. – Терпеть чьё-то обожание – это скучно и тягостно. Женщины относятся к нам, мужчинам, так же, как человечество – к своим богам: они нам поклоняются – и надоедают, постоянно требуя чего-то.
– По-моему, они требуют лишь того, что первые дарят нам, – сказал Дориан тихо и серьёзно. – Они пробуждают в нас Любовь и вправе ждать её от нас.
– Вот это совершенно верно, Дориан! – воскликнул Холлуорд.
– Есть ли что абсолютно верное на свете? – возразил лорд Генри.
– Да, есть, Гарри, – сказал Дориан Грей. – Вы же не станете отрицать, что женщины отдают мужчинам самое драгоценное в жизни.
– Возможно, – согласился лорд Генри со вздохом. – Но они неизменно требуют его обратно – и всё самой мелкой монетой. В том-то и горе! Как сказал один остроумный француз, женщины вдохновляют нас на великие дела, но вечно мешают нам их творить.
Разговор лорда Генри, Дориана Грея и Бэзила Холлуорда, 103, 104
–…Только два сорта людей по-настоящему интересны – те, кто знает о жизни всё решительно, и те, кто ничего о ней не знает…
ЛГ, 108
…Женщины переносят горе легче, чем мужчины, так уж они созданы! Они живут одними чувствами, только ими и заняты. Они и любовников заводят лишь для того, чтобы было кому устраивать сцены. Так говорит лорд Генри, а лорд Генри знает женщин.
Размышления Дориана, 114
– Женщина может сделать мужчину праведником только одним способом: надоесть ему так, что он утратит всякий интерес к жизни.
ЛГ, 122
– Человек должен вбирать в себя краски жизни, но никогда не помнить деталей. Детали всегда банальны.
ЛГ, 124
–… ничто так не льстит женскому тщеславию, как репутация грешницы.
ЛГ, 125
– В наш век люди слишком много читают, это мешает им быть мудрыми, и слишком много думают, а это мешает им быть красивыми.
ЛГ, 126
– Искусство гораздо абстрактнее, чем мы думаем. Форма и краски говорят нам лишь о форме и красках – и больше ни о чём. Мне часто приходит в голову, что искусство в гораздо большей степени скрывает художника, чем раскрывает его…
Бэзил, 136
Прошлое всегда можно изгладить раскаянием, забвением или отречением, будущее же неотвратимо.
140
В нашей жизни не должно быть места аскетизму, умерщвляющему чувства, так же как и грубому распутству, притупляющему их. Гедонизм научит людей во всей полноте переживать каждое мгновение жизни, ибо и сама жизнь – лишь преходящее мгновение.
Мысли Дориана, 150
–…Женщина выходит замуж вторично только в том случае, если первый муж был ей противен. А мужчина женится опять только потому, что очень любил первую жены. Женщины ищут в браке счастья, мужчины ставят своё на карту.
…
Женщины любят нас за наши недостатки. Если этих недостатков изрядное количество, они готовы всё нам простить, даже ум…
ЛГ, 194
–…Мужчина может быть счастлив с какой угодно женщиной, если только он её не любит.
ЛГ, 195
Каждый живёт как хочет, и расплачивается за это сам. Жаль только, что так часто человеку за одну-единственную ошибку приходится расплачиваться без конца. В своих расчётах с человеком Судьба никогда не считает его долг погашенным.
Если верить психологам, бывают моменты, когда жажда греха (или того, что люди называют грехом) так овладевает человеком, что каждым фибром его тела, что каждой клеткой его мозга движут опасные инстинкты. В такие моменты люди теряют свободу воли. Как автоматы, идут они навстречу своей гибели. У них уже нет иного выхода, сознание их либо молчит, либо своим вмешательством только делает бунт заманчивее. Ведь теологи не устают твердить нам, что самый страшный из грехов – это грех непослушания. Великий дух, предтеча зла, был изгнан с небес именно за мятеж.
204
– Определить – значит ограничить.
ЛГ, 209
– Любовь питается повторением, и только повторением, и только повторение превращает простое вожделение в искусство. Притом каждый раз, когда влюбляешься, любишь впервые. Предмет страсти меняется, а страсть всегда остаётся единственной и неповторимой. Перемена только усиливает её. Жизнь дарит человеку в лучшем случае лишь одно великое мгновение, и секрет счастья в том, чтобы это великое мгновение переживать как можно чаще.
211
Действительность – это хаос, но в работе человеческого воображения есть неумолимая логика. И только наше воображение заставляет раскаяние следовать по пятам за преступлением. Только воображение рисует нам отвратительные последствия каждого нашего греха. В реальном мире фактов грешники не наказываются, праведники не вознаграждаются. Сильному сопутствует успех, слабого постигает неудача. Вот и всё.
213
Вся душа Дориана восстала против чрезмерности мук, способной её искалечить, нарушить её дивный покой. Так всегда бывает с утончёнными натурами. Сильные страсти, если они не укрощены, сокрушают таких людей. Страсти эти либо убивают, либо умирают сами. Мелкие горести и неглубокая любовь живучи. Великая любовь и великое горе гибнут от избытка своей силы.
214
–…Женщина готова флиртовать с кем угодно до тех пор, пока другие на это обращают внимание.
ЛГ, 217
–…Разумеется, семейная жизнь только привычка, скверная привычка. Но ведь даже с самыми дурными привычками трудно бывает расстаться. Пожалуй, труднее всего именно с дурными. Они такая существенная часть нашего «я».
ЛГ, 224
– Преступники – всегда люди низших классов. И я их ничуть не осуждаю. Мне кажется, для них преступление – то же, что для нас искусство: просто-напросто средство, доставляющее сильные ощущения.
ЛГ, 225
– Никогда не следует делать того, о чём нельзя поболтать с людьми после обеда…
225
Лучше было бы, если бы всякое его [Дориана] прегрешение влекло за собой верное и скорое наказание. В каре очищение. Не «Прости нам грехи наши», а «Покарай нас за беззакония наши» – вот какой должна быть молитва человека справедливейшему богу.
231
Это красота его погубила, красота и вечная молодость, которую он себе вымолил! Если бы не они, его жизнь была бы чиста. Красота оказалась только маской, молодость насмешкой. Что такое молодость в лучшем случае? Время незрелости, наивности, время поверхностных впечатлений и нездоровых помыслов. Зачем ему было носить её наряд? Да, молодость его погубила.
Про Дориана Грея, 232
