Фантастический роман написан в 1961 году, когда полёт в космос стал практической реальностью, а фантазийные межзвёздные путешествия уже давно активно описывались фантастами. Но в большей степени в книге нашли отображение другие приметы того времени – гуманизация общества и технологический прогресс.
Главный герой книги – Эл Брегг, участник межзвёздной экспедиции, возвращается на Землю, и из-за парадокса времени пропускает более ста лет в развитии цивилизации, и оказывается в новом для себя мире, который пытается понять и вписаться в него. Помимо изменившейся технологической обстановки, ещё большие изменения наблюдаются в людях, ставших безвольными и благодушными, на фоне которых Брегг выглядит дикарём.
Причина такой метаморфозы в людях и основа благополучия в обществе – бетризация – процедура по снижению агрессивности в человеке. Как оказалось, каждого бетризуют при рождении: «это для того, чтобы нельзя было убивать». По итогу у людей снизилась воля к преодолению и поиску, упростилось целеполагание, вся мотивация ограничились бытовым потреблением и тягой к комфорту.
И по итогу ставится вопрос: так ли необходимо освоение дальнего космоса и другие опасные и затратные исследования в то время, как благополучную и ленивую жизнь человека можно обеспечить развитием технологий и роботизацией? Собственно, что мы с вами и имеем возможность наблюдать уже в наши дни: отказ от первого в пользу второго – залог деградации общества и личности…
Перевод с польского Е. Вайсброта и Р. Нудельмана
Некоторые термины и объекты будущего
Новая Эпоха Гуманизма – новое время, начавшееся с практикой бетризации.
Адапт на Луне – комплекс мероприятий по адаптации после долгих звёздных перелётов к текущей реальности. Эл Брегг сознательно отказался от этого.
Инфор – электронное информационно устройство, доступное в разных местах городской среды.
Реал – вид современного киноискусства, как у нас «реалити-шоу».
Брит – препарат, угнетающий похоть (действует только на бетризованных).
Оптон – «напоминал настоящую книгу, только с одной страницей между обложками». Сама книга – кристаллик, на который записана информация.
Выдержки из текста
…мне показалось, что эта процедура, уничтожающая в человеке убийцу, в сущности… калечит его.
51
Как это делалось? Стоит ли интересоваться; большинство людей пользуется техникой своего времени, абсолютно не понимая её.
65
Если бы дело было только в ознакомлении с техникой и обычаями, я бы не стал раздумывать, но уже на Луне [в Адапте] приметил, что одновременно они стараются навязать определённый подход, даже готовую оценку явлений; они предлагали готовую шкалу ценностей и, если видели, что вы с ней не соглашаетесь, объясняли это – и вообще всё ваше поведение – консерватизмом, подсознательным сопротивлением, рутиной, старыми привычками и так далее.
65
– Раньше женщину привлекал успех. Мужчина импонировал ей своим заработком, профессиональным мастерством, положением в обществе. В равноправном обществе всё это не существует. За редкими исключениями…
– Посмотрите парочку мелодрам, и вы поймёте, в чём заключаются нынешние критерии эротического выбора. Самое важное – молодость. Потому-то все так борются за неё. Морщины, седина, особенно преждевременная, вызывают почти такие же чувства, как в давние времена проказа…
– Мужчина не может понравиться женщине бравадой, рискованными поступками, а ведь литература, искусство, вся культура целыми веками черпала из этого источника: любовь перед лицом смерти… Теперь уже нет трагедий. Нет даже шансов на их существование. Мы ликвидировали ад страстей, и тогда оказалось, что вместе в ним исчез рай. Всё теперь тёпленькое, Брегг.
Доктор Жуффон в разговоре с Элом Бреггом о текущем времени, 92
Мне объяснили, что границы физических возможностей человека уже достигнуты и устанавливать новые рекорды может только человек, по силе и по скорости уже ненормальный, какое-нибудь чудовище.
104
[О бетризации]
Теорию разработали трое: Беннет, Тримальди и Захаров. Отсюда и пошло название. Я с изумлением узнал, что это были мои сверстники – свой труд они опубликовали после нашего отлёта. Разумеется, сопротивление было колоссальное. Вначале проект никто не хотел принимать этот проект всерьёз. Потом его передали на рассмотрение ООН. Некоторое время он переходил из подкомиссии в подкомиссию – казалось, что он потонет в бесконечных дискуссиях. Тем временем исследовательские работы быстро продвигались вперёд; теорию разработали глубже, провели массу экспериментов на животных, потом на людях (первыми подвергли себя процедуре сами создатели; Тримальди довольно долго болел – в то время ещё не знали об опасностях, которыми бетризация грозит взрослым, – и этот роковой случай заморозил дело на ближайшие восемь лет). Но на семнадцатый год от Нуля (это было моё собственное летоисчисление, берущее начало от старта «Прометея») решение о всеобщей бетризации было наконец принято; однако это было лишь начало борьбы за гуманизацию человечества. (Так по крайней мере говорил учебник.) Во многих странах родители не хотели подвергать детей прививкам, а первые бетростанции подвергались нападениям; несколько десятков их было разрушено до основания. Период замешательства, репрессий, принуждения и сопротивления длился лет двадцать… Нововведение утвердилось лишь тогда, когда у первого бетризованного поколения появились дети… Был даже предложен проект ввести летоисчесление Новой Эры с момента введения бетризации, но он провалился. Летоисчесление не изменилось. Изменились люди.
Брегг изучает историю бетризации по школьному учебнику, 153, 154
Человек не убивал, потому что «это не приходило ему в голову».
…бетризация приводит к исчезновению агрессии не вследствие наложения запрета, а из-за отсутствия приказа.
155
Стало быть, сами межзвёздные путешественники станут посредниками и вестниками умерших, а их труд – актом абсолютного и неотвратимого отчуждения от человеческой истории. И во имя этого миража, во имя такого, никогда неокупающегося, всегда бесполезного безумия Земля должна напрягать все силы и отдавать лучших своих сыновей?
Анализируя книгу «Проблематику звёздных полётов» Старка на предмет целесообразности этих полётов, 164
Полностью автоматизированное производство находилось под надзором роботов, за которыми, в свою очередь, присматривали другие роботы. Для людей здесь места не оставалось. Общество существовало само по себе, а автоматы и роботы сами по себе; и только чтобы не допустить непредвиденных отклонений в раз навсегда установленном порядке механической армии труда, необходимы были периодические проверки, проводимые специалистами.
173
Я не хотел звёзд. Мне не нужны были звёзды. Я был психопатом, сумасшедшим, когда дрался за участие в экспедиции, когда разрешал в гравироторах превращать себя в мешок, источавший кровь; зачем мне это понадобилось, для чего, почему я не понимал тогда, что надо быть обыкновенным, обыкновеннейшим, что иначе нельзя не стоит жить?
188
– Скажи одно: ты знаешь, что хуже всего?
– Женщины.
– Да.
Мы снова замолчали.
Разговор Эла с Олафом, 193
– Не летают – и никогда уж не полетят. Будет всё хуже. Ням-ням. Одно огромное ням-ням.
Олаф, 198
…Мне кажется, они сделали ужасную вещь. Они убили в человеке человека.
Тот, кто убивает, готов к тому, что и его могут убить, да?
И поэтому в известном смысле необходимо, чтобы он мог рисковать всем. Мы можем. Они нет. Поэтому нас так боятся.
Олаф, 199
– Чтоб ты был мягким, чтоб ты был вежливым. Чтобы мирился с любой неприятностью, если кто-то тебя не понимает или не хочет быть к тебе добрым – женщина, понимаешь? – то виноват ты, а не она. Что высшим благом является общественное равновесие, стабилизация. И так далее и тому подобное – одно и то же. А вывод один: жить тихо, писать мемуары, не для издания, а так, для себя, заниматься спортом и учиться. Слушаться старших.
– Это же суррогат бетризации! – проворчал я.
– Разумеется. Там ещё много всего было: например, нельзя применять ни к кому ни силы, ни грубого тона. А уж ударить человека – это позор, даже преступление, потому что это вызовет страшный шок. Драться нельзя независимо от обстоятельств, потому что только звери дерутся…
Олаф описывает инструкцию, которую прослушал, вернувшись из экспедиции, 199, 201
…афоризм из книги Хон: «Если женщина должна стать как пламень, мужчина должен быть как лёд».
251
Их цивилизация была лишена страха. Всё, что существовало, служило людям. Ничто не имело значения, кроме их удобств, удовлетворения и насущнейших, и наиболее изысканных потребностей. Всюду, во всех областях, где сам человек, надёжность его эмоций, медлительность реакций могли создать хотя бы минимальный риск, он был заменён мёртвыми устройствами, автоматами.
Это был мир, закрытый для опасности. Угрозе, борьбе, насилию в нём не было места: мир кротости, мягких форм и обычаев, конфликтов неострых, ситуаций недраматических, мир столь же поразительный, пожалуй, как моя и наша (я имею в виду Олафа) реакция на него.
268, 269
А после этого [после возвращения] мы, ничего не жаждавшие так, как покоя, увидев нашу мечту идеально осуществлённой, тут же почувствовали к ней отвращение. Кажется, Платон сказал: «Несчастный, ты получишь то, что хотел».
273
