Я не знаю ни одного гея. Не знала и, надеюсь, никогда не узнаю. Ведь гей для меня — это некий инопланетянин, таинственное существо со своей историей, со своим уровнеммышления. Он — вымысел, и, если даже угодно, фантастика...
09.98
***
Mark что-то черкнул на небольшом листке бумаги с резными позолоченными краями своим тонким паутинообразным почерком, сложил пополам и, опустив глаза, протянул его:
— ...и передай эту записку...
После того как дверь осторожно и с каким-то чрезмерным обожанием и преклонением закрылась, Mark откинулся на спинку кресла, взял из вазы изрядно подтаявший кусочек льда и, наблюдая, как прохладные капельки воды стекают по коже рук, подумал: "...Johnny..."
***
Johnny шёл по этой до боли знакомой улице, по этому сотни раз истоптанному им тротуару. Oh, God, сколько вечеров он провёл здесь, он вспомнил те захлёбывавшиеся крики душевной боли и блаженства, когда смотрел на это окно... Он повернулся и поднял глаза. Изнутри разрывало на части, но безысходность уже отступала, а по всему телу растекалось сладострастное предчувствие.
***
Подойдя к деревянной двустворчатой двери с табличкой "Dr Holl", Johnny вспомнил про записку. Развернул её и прочитал: "...он так молод..."
Дверь открыл мужчина неопределённого возраста, но с уже поседевшими висками. Одет он был в бархатный тёмно-фиолетовый халат, было видно, что он только что из ванной: волосы его были влажны. Мужчина широко и приветливо улыбнулся и произнёс:
— Проходите, Johnny, я вас ждал...
Johnny потоптался в нерешительности и вошёл, протягивая записку.
***
Dr Holl усадил Johnny рядом с собой за маленький столик, на котором красовалась ваза, наполненная фруктами, и добродушно улыбаясь, заговорил:
— Я всегда начинаю день с бокала вина. Оно, любезнейший Johnny, очень помогает сбросить с себя эмоциональный груз вчерашних недомолвок, недоделок и разных переживаний. Вы, мой милый друг, не прочь разделить со мной мою хмельную прихоть?Johnny вспомнил, что со вчерашнего вечера он ничего не ел, и ночью так и не удалось уснуть.
— Я тоже не сплю ночами, — продолжал dr Holl, разливая терпкое на запах вино из плетёной бутылки, — вот уже несколько лет не могу закончить свои медицинские труды.
Он всё говорил и говорил про студентов и какой-то практикум, про какие-то профессиональные бумаги и встречи. Пустой желудок быстро дал о себе знать: Johnny стал хмелеть...
***
Они сидели на скамейке старого парка: dr. Holl, обняв Johnny за плечи, благоухал, весело рассказывая забавные истории из своей жизни. Johnny, как ребенок, которому редко выдаются подобные праздники, жадно ел мороженое, держа на коленях огромный пакет с подарками.
Все пьянило: и солнце, играющее своими яркими зайчиками в листве развесистых деревьев-великанов, и кружащие голову карусели, и это молодая упругая плоть...
***
Mark включил теплую воду, небрежно бросив в ванну душистой морской соли, следом смягчающую кожу пену. И когда цветные мыльные пузырьки стали лопаться, он погрузил свое уставшее тело в эту покачивающуюся белую мягкую массу.
Mark закурил сигару и попытался расслабиться, забыться, но мозг сопротивлялся, и в который раз в голове прозвучало: "...Johnny...". Mark потянулся к телефону и набрал номер... На проводе опять был только автоответчик... только автоответчик...
