Из цикла "Сновидения"
"…А специальная цветная эмаль на эластичной основе создает полную иллюзию масляной краски на холсте", — мы поднимались по лестнице музея. Наташа шла медленно впереди меня и, оборачиваясь, продолжала, — "сенсорные датчики при прикосновении к картине передают сигнал на встроенный процессор и компьютер уже дальше подключает всю эту пневматику."
Я шагала молча, пытаясь представить, как искусственный интеллект, какой-нибудь Pentium VIII, запускает вакуумную помпу, и под пальцами ценителя живописи закачиваемый воздух деформирует картину.
***
Мы поднялись на третий этаж, зашли в небольшой затемненный зал. Взгляд сразу упал на противоположную от входа стену, по всему периметру которой красовалась огромная картина. Абстракция Пикассо или силуэты Эль Греко с их угловатой иррационалистической пластикой переплетенных тел и мутно-матовыми тонами, хаотично перевитых с острой экспрессией некого терзания и тайным готическим смыслом одухотворенности образов. Освещение было подобрано так, что отдельные места полотна подсвечивались особым образом, выдаваясь вперед на общем фоне.
Наташа потащила меня ближе к картине. Действительно всё было "как живое": и текстура груботканого льняного холста, и мазки масляной краски на нем. Наташа указала на небольшое светлое пятно и попросила потрогать его.
***
Я скептически прикоснулась. "Потри, не стесняйся", — улыбалась Наташа. Тремя пальцами руки я стала растирать шероховатую поверхность полотна. Вдруг пятно начало превращаться в некий бугорок-пестик, увеличиваться, набухать, выпирая на поверхности картины. Постепенно стало "оживать" и пространство вокруг него. Поначалу незаметные розовые лепесточки под пестиком стали наливаться желанием и расходиться в стороны, раскрываясь сочным румяным бутоном. Лепестки трепетали и маняще зазывали в полную сладострастия сердцевину цветка, как сладчайший нектар манит шмелька своим благоуханием и медовым лакомством. И тут меня осенило! Только сейчас! Ха-ха!
Я продолжала ласкать искусственный клитор, наблюдая, как он возбуждается, передавая чувственную жажду на остальные элементы этой части картины, и, пытаясь, разобрать, что еще зашифровано в этой импрессионисткой мазне. Вот и сосок… Кончик языка… Мочка уха… Откровенно заинтересовавшись процессом, я принялась поочередно трогать эрогенные зоны картины, следя, как достаточно правдоподобно и похотливо они трансформируются под нежностями и усладами моих пальцев. Написанная плоть стала пробуждаться, оживать, на мгновение мне показалось, что она дышит и постанывает. Тоже самое я почувствовала и в себе. Мое сердцебиение участилось, чувственное напряжение стало источаться по всему телу, превращаясь в истомную дрожь, которая под моими пальцами пробежала и по полотну…
