В ожидании встречи прогуливаюсь взад-вперед у назначенного места по тротуару частного сектора, расположенного на ул. Красный Пахарь. Отрываю взгляд от асфальта, поднимаю глаза и сквозь листву деревьев вижу: стоит на краю проезжей части перекрестка детская коляска. Опускаю глаза и лихорадочно осознаю, что кроме меня и коляски — вокруг ни души. А в коляске сидит ребенок лет трех с большими и весьма умными глазами и следит за мной. Подхожу и начинаю разговор:
— Ты почему один здесь?
— Простите, вас это смущает?
— Несколько. Все-таки, учитывая ваш возраст...
— Видите ли, возраст не имеет большого значения. Просто иногда я прошу, чтобы меня привозили сюда. Земные истины ограничены субъективным пониманием и противоречат друг другу. А именно здесь, в уединении...
И ребенок с по-взрослому холодным интересом продолжает рассуждать на затронутую тему течения мыслей в тишине, осыпая меня замысловатыми оборотами речи, присущими, разве что, профессорам риторики. Я поражаюсь, но не сдаюсь. Проводя свою скрытую тактику, выясняю, что мать его ушла на рынок за картофелем, и никаких знакомых поблизости нет. Вдруг откуда-то, абсолютно неожиданно, появляется женщина-казашка и говорит, что знает этого малыша...
И вот уже мы втроем заходим в один из частных домов.
На пороге нас встречает хозяин дома: огромное медведешкафообразное чудовище с короткими кривыми нижними лапами, растущими из боков. Его огромное туловище покрыто редкой, но толстой и длинной темно-коричневой шерстью. Чудовище-медведь гостеприимно приглашает нас войти. Комнаты его просторны и светлы. Все отдает приятным уютом, на полированных поверхностях и в стеклах играет отраженный солнечный свет.
Волосатый великан берет на руки малыша, и весело разговаривая, они усаживаются на диван. Я подхожу к ним и вижу нечто, поражающее меня: между крючковатых лап страшилища торчит огромный человеческий член. Ребеночек наклоняется, открывает рот и заглатывает эту колбасину, явно, доходящую до его желудка. Медведь же, держа передними лапищами осчастливленного малыша навесу, двигает им туда-сюда. Женщина-казашка объясняет, что это занятие — любимое времяпрепровождение маленького затейника. И если бы была возможность это делать непрерывно, то он бы не упустил этого шанса.
И вот полулитром белой жижи малыш оказывается отброшенным в угол комнаты и, удовлетворенный, закрыв глаза, лежит, размазывая полупрозрачные комки по щекам и груди.
Стою, открыв рот. Но тут же мне предлагают возбудить великана для новых потех ненасытного карапуза. Я не отказываюсь. Без особых усилий своим нескромным языком и губами мне удается это сделать. И я снова удивляюсь человеческим пропорциям оттопыренного органа этого даже не человекоподобного существа...
Сентябрь, 98 г.
